Шум времени - Страница 125

125

В последующем И. Г. Эренбург создаст более многоплановый образ скитальца О. Э. Мандельштама 20-х годов в книге «Люди, годы, жизнь» (В 3-м т. М., 1990). Глеб Струве, исследователь творчества Мандельштама, отметит заслугу И. Г. Эренбурга как создателя этого образа поэта «Серебряного века». «Он, Мандельштам, с таким задором воевавший накануне революции и против символистов, и против футуристов, предстанет, может быть, как наиболее полно синтезировавший… символизм, акмеизм и футуризм» (Г. Струве. О четырех поэтах. Блок. Сологуб. Гумилев. Мандельштам. Лондон, 1981. С. 186).

Мандельштам Н. Я. Большая форма. Трагедия. Единство потока. «Орхестры и фимелы». Блудный сын. Начало и конец

Публикуются по тексту «Воспоминаний» Н. Я. Мандельштам. Кн. 2. М., 1990.

Вдова Осипа Мандельштама Надежда Яковлевна Мандельштам прожила долгую жизнь (1899–1980). Осип Мандельштам женился на ней, сестре поэта Евгения Хазина (ее девическая фамилия) в 1919 году. Из всех подробностей их духовной и бытовой жизни, скитаний в 20–30-е годы можно сделать обобщающий вывод, что их брак можно назвать счастливым, что Мандельштам вообще не мог представить своей поэтической судьбы без «нежняночки», как он называл Н. Я. Мандельштам. Она сопровождала его дважды — в Чердынь, Воронеж — в ссылку, она снимала муки его полнейшей бытовой неустроенности, находила покровителей, поддерживала связи с родственниками, предостерегала от опасных решений и лжедрузей. О степени благодарности поэта к Н. Я. Мандельштам говорят и многие стихотворения («Твоим нежным плечам под бичами краснеть»), и готовность поэта ради здоровья жены переносить разлуку, и вступаться за честь ее — в частности после бытовой ссоры в одной из писательских коммуналок с А. Н. Толстым, с С. П. Бородиным (Саркисом Амирджаном). Вспыльчивый, производивший впечатление человека с неуравновешенной психикой, однажды покушавшийся на самоубийство (в Чердыни) поэт, к тому же окруженный атмосферой слежки, недоверия, отчужденности, требовал от «нежняночки» исключительного внимания. К тому же надо было, как пел А. Вертинский, «прощать мои ненужные влюбленности» — в О. Ваксель, М. Петровых… Да еще — при полном отсутствии постоянных заработков, бездомности, наличии «злого жилья», где сквозь халтурные стены пробивалась «домашнего страха струя».

После смерти поэта Н. Я. Мандельштам с завидным упорством, самопожертвованием, риском спасла поэтическое наследие поэта и восстановила то, что заменяло дневник, записные книжки — повседневные беседы, варианты стихотворений, записанные с голоса, сохранившееся в памяти современников (в частности близкой ей А. А. Ахматовой). Известный исследователь поэзии «Серебряного века» М. К. Поливанов был прав, отмечая, «что нередко Надежда Яковлевна и Анна Андреевна Ахматова, „вместе вспоминали и уточняли все, что обе знали о Мандельштаме…“, потому книги „Воспоминаний“ Н. Я. Мандельштам стали бесценным комментарием ко всему написанному Осипом Мандельштамом и материалом к его биографии» (К. М. Поливанов. Предисловие к кн. 2 «Воспоминаний» Н. Я. Мандельштам. М., 1990. С. 6.).

notes

1

Лекманов О. А. Опыты о Мандельштаме. / Ученые записки. Вып. 2. М., 1997. С. 6.

2

Эта метафора — поэт, голосистый вестник рассвета — не умерла в русской поэзии и к концу XX века. Анатолий Передреев, тоже задиристый петушок, напишет — о себе, обо всех «тихих лириках» 60-х годов так:

И вот над краем
Дорогим и милым
Кричит петух…
Ах, петя-петушок!
Как вскинуть
Он старается
Над миром
Свой золотой,
Свой бедный гребешок!
Кого зовет он так
По белу свету…

3

Еще в 1930 году поэт угадает всю жуткую логику поведения новоявленных бескрылых «птиц», их колющие и режущие насмерть повадки, способы выклевыванья других:

На полицейской бумаге верже
Ночь наглоталась колючих ершей —
Звезды живут, канцелярские птички.
Пишут и пишут свои РАППортички…

И на мерцанье, писанье и тленье
Возобновляют всегда разрешенье.

4

Аверинцев С. С. Судьба и весть Осипа Мандельштама / Осип Мандельштам. Соч. в 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 29.

5

Мандельштам Н. Я. Воспоминания. Кн. 2. С. 41.

6

Как справедливо заметил Л. М. Видгоф, в строке

…а Рим далече
И никогда он Рима не любил

только глухой может не расслышать в этом «Рима не» — «Марине!» «Мандельштам называет свой сборник „Камень“, используя и преобразуя и звук, и смысл слова „акмэ“ (острая оконечность камня)… свое собственное имя он соотносит не только с библейским Иосифом, но также с осью и осами», — пишет Л. М. Видгоф («Москва Мандельштама». — М., 1998. С. 20).

7

Пяст Вл. Встречи. — М., 1997. С. 169, 171.

8

«Опечатано» (фр.).

9

Лавка колониальных товаров (фин.).

10

Елочка, елочка! (нем.).

11

Зал для игры в мяч. Здесь: актовый зал (фр.)

12

На случай (лат.).

13

Здесь уместно будет вспомнить о другом домочадце литературы и чтеце стихов, чья личность с необычайной силой сказывалась в особенностях произношения. — о В. Недоброво.

14

Скажи мне, отец (нем.).

15

М. Э. Козаков. (Примеч. О. Э. Мандельштама.)

16

К оружию! (фр.).

17

Петр Симон Паллас (1741–1811) — немецкий путешественник по России.

18

Отец поэта Эмилий Вениаминович Мандельштам (1856–1939) родился в местечке Жагоры Двинской губернии, в патриархальной еврейской семье. В детстве он тайком от ортодоксально-религиозного отца изучает языки, читает книги. Из-за отсутствия средств не закончив высшего иудейского духовного училища в Берлине, занялся ремеслом. В 1891 году он получает диплом мастера перчаточного дела и сортировщика кож. Стремясь дать сыновьям хорошее образование, он через несколько лет переезжает в Петербург (звание купца первой гильдии дало ему, еврею, право на жительство в этом городе). Под старость, уже не будучи в состоянии работать, Эмилий Вениаминович поселился в семье своего младшего сына Евгения, где и жил до конца дней.

125